«Харьковчанка признается, что ее вырвало, когда она увидела российские танки прямо на улице»

Она сидит через проход от меня. Она довольно невысокого роста, и ее волосы зачесаны назад. На ней стильная черная рубашка и широкие черные брюки. Она много разговаривает по телефону. Она деловита и энергична, ее низкий голос уверен. Она сообщает, как идут дела. Она обещает кому-то, что скоро вернется, и подробно описывает содержимое холодильника. Затем она кропотливо и подробно инструктирует кого-то другого, как ухаживать за самшитом. Ее советы ясны и точны. Одно ведро воды на метр высоты кустарника.

Пограничник собирает паспорта и проверяет, что каждая фотография соответствует лицу ее владельца. Автобус неизменно наполнен женщинами, если не считать одного мальчика-подростка, едущего в одиночку навестить свою мать, пятилетнего сына одного из пассажиров и водителей. Впереди еще 10 автобусов. Из окон видно только женщин. Они снуют туда-сюда, разминают затекшие ноги, собираются в группы или курят в одиночку. Очередь женщин терпеливо стоит в очереди в мужской туалет.

Пограничник листает паспорт женщины в черном.

«Когда вы покинули временно оккупированные территории?» он спрашивает.

В вагоне повисла напряженная тишина. Никто не шевелится, все затылки и спины неподвижны, но удушливый воздух в автобусе сгущается. Любопытство, напряжение, тревога.

«В 2014 году», — отвечает женщина. Она говорит громко, чтобы все могли слышать. Каждый. Она хочет показать, что ничего не боится, что ей нечего скрывать. В ее голосе содержится вызов.

Что было на этой фотографии? Это не нам было знать. Мы могли бы попытаться представить на экране смартфона фотографию, на которой подвешены ее дети.

— И когда ты планируешь вернуться? Молодой человек в форме уважительно, с легкой иронией, продолжает допрос.

И снова – тишина.

«После победы, конечно», — говорит она, пытаясь ответить по-украински, говоря с русским акцентом.

[ 'Спокойной ночи. Я люблю тебя»: последние слова украинского мальчика сестре в Литриме перед попаданием российского снаряда

«После чьей победы над кем?» Пограничник имитирует ее произношение.

Тишина усиливается.

"Ждать. Подожди секунду. Ждать. Я покажу тебе." Голос женщины становится несколько тише, как будто что-то с глухим стуком приземлилось ей на грудь. Она снова говорит по-русски.

Украина 22: Украинские писатели реагируют на войну.

Она что-то находит в своем телефоне и поворачивает экран в сторону пограничника.

«Вот и все», — говорит она.

Молодой человек молча смотрит на него. Его голова наклонена так низко, что кажется, будто подбородок касается груди.

— Ты знаешь, кто они? она спрашивает. Пограничник не отвечает. Он как будто знает ответ и не хочет его озвучивать.

«Это мои дети», — говорит женщина.

Наконец молодой человек говорит: «Прости меня. Пожалуйста."

Женщина уже убрала телефон и тихо сидит, повернувшись лицом к окну, с виду спокойная. Как будто она уже забыла об этом молодом человеке в форме. Она настолько погружена в свои мысли, что уже не слышит его.

Он обращается к ней тихо, почти шепотом. Он как будто пытается исправить ситуацию, сгладить собственный проступок.

[Военные преступления России: как Гаага может привлечь к ответственности Путина и его сторонников за массовые нападения на украинское гражданское население]

«Попытайтесь понять», — говорит он. «Недавно какая-то дама, приехавшая из того же места, что и вы, попыталась пересечь здесь границу. Мы отвезли ее в сторону для осмотра. Мы узнали, что она определяла места для ракетного обстрела Львова. Вы понимаете?"

Женщина в черном равнодушно кивает, не отрывая взгляда от окна. Пограничник завершает проверку паспортов пассажиров в полной тишине.

Что было на этой фотографии? Это не нам было знать. Мы могли бы попытаться представить на экране смартфона фотографию, на которой подвешены ее дети. Дети улыбались? Это были мальчики или девочки? Они были маленькими или старше? Какой момент их жизни запечатлен на этой фотографии? Был ли это момент жизни?